«Театрал» продолжает серию публикаций о том, как в условиях пандемии живут и творят русские театры в странах дальнего зарубежья. Сегодня о возвращении своего коллектива к привычной жизни рассказывает художественный руководитель русского Театра сценической классики в Швейцарии Людмила Майер-Бабкина.
– Людмила, как мы уже знаем, в Швейцарии театры открылись 6 июня, и вы готовитесь к показу отложенной премьеры. Зрители смогут её посетить?
– То, что открылись театры – не совсем точно. Они открылись не для зрителя, а для работы. У нас 10 июня была пресс-конференция в Шаушпильхаус в Цюрихе, там зал вмещает 750 человек. Они решают вопрос, как будет восприниматься спектакль, если зрители сидят в шахматном порядке – когда зал неполный и разъединенный. В нашем театре зал меньше, но кресла стоят полукругом, и тут шахматная рассадка не очень эффективна.
Проблема нарушения «социального расстояния» все равно остается. Но кроме этого нельзя не учитывать и специфики театра, он ведь не состоит из картинок и текста. Он рождается из обмена энергиями, которые и на сцене, и в зале, и в этом взаимодействии возникает спектакль. Такие энергетические токи обязаны быть, иначе это не театр.
– Какой был ваш первый день работы с коллегами после трехмесячного перерыва?
– Мы провели первую «застольную” репетицию. Пришли в наше репетиционное помещение, нам поставили столы, и каждый актер сел за свой стол. Но «застольная» в кавычках, потому что столы тоже были разъединены – на двухметровом расстоянии. Это вызывало очень интересное ощущение, необычное. Но спектакль уже на выпуске, потому что он готовился до «короны», и «застольный» прогон был условным.
Сейчас и актеры, и мы все поняли, как нам не хватает привычных условий работы, мы ощутили, как невозможен театр без своих традиционных форм существования и взаимодействия. Новые технологии, конечно, важны и полезны, но они могут быть как дополнительный вариант. Например, у нашего театра есть проект «Территория детства». И там – фестивальный спектакль. В нем может участвовать вся Швейцария: и Женева, и Цюрих. Мы можем совершенно спокойно друг к другу ездить, репетировать, а потом все сегменты сложить в единый спектакль.
В первом моем спектакле «Мальчики» по Достоевскому я приглашала студента народного артиста Бориса Клюева на роль Алеши. Я ездила в Москву сначала с ними репетировала, потом мы репетировали по Скайпу. Тогда ещё никакой «короны» не было, просто мы пользовались возможностями технологичного мира. Но потом они все равно приехали за неделю до премьеры, и мы завершали репетиции спектакля в нормальном формате.
28 июня вы планирует показать премьеру «ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО» (поэтический сюжет для театра 5+) уже для зрителей?
Все удивляются, все восхищаются этим! И дети, и родители, и актеры в полном восторге, что мы завершаем театральный сезон премьерой. Эта радость чувствуется сейчас и в наших репетициях, и в готовности зрителя идти к нам. У нас очень ограниченное количество мест, поэтому начинается определённый ажиотаж.
Как отразился карантин на жизни вашего театра, на репертуаре? Были ли на этот период запланированы премьеры, которые не состоялись? Чем вы занимались на самоизоляции?
У нас есть одна швейцарская пьеса – „NACHTBLIND“., которая на русский переведена буквально «Куриная слепота». Мы сделали перед «короной» первый прогон на зрителях. После этого все остановилось.
Но во время «короны» мы не прерывали коммуникативной связи с театром. Постоянно обсуждали и то, что видели в онлайн-трансляциях, разбирали эти спектакли, занимались теорией. Более того, на карантине мы успели снять документальный фильм о детях войны. Написали сценарий, связались с беженцами – с пограничным для Швейцарии районом Германии, поехали в лес – там больше возможностей — и сделали очень интересный фильм. Даже отправили его на фестиваль документального кино.
Потом мы создали, наконец, свой Инстаграм-канал для театра.
То есть, работа шла самым интенсивным образом, и руки наконец дошли до тех вещей, на которые раньше не хватало времени.
Кроме того, я преподаю русский язык в русской школе, и делала это с использованием телефона. Дети на моих занятиях сочиняли замечательные стихи.
– А вы не подхватили общую тенденцию, когда многие театры мира стали выкладывать записи своих спектаклей?
– Нет. Мы на это не решились. Для нас театр все же остаётся живым, мы не готовы отдавать цифровому миру наши спектакли, пронизанные актерской энергией, радостью, жизнью. Технологии конечно же хороши, но театр — это жизнь.
– Сложно ли пришлось вашему театру из-за карантинных мер в финансовом плане? Была ли поддержка от государства?
– Очень приятно, что мы сразу же получили информацию от чиновников о возможности восполнения финансовых потерь. Нам пришлось заполнить определенные документы и отправить властям. Долгое время нас корректировали в формулировках, но потом все приняли. Недавно они нам звонили, и любезно сказали, что наш театр еще на стадии рассмотрения, и ответ обязательно будет. Мы благодарны за то внимание, которое было оказано нам страной. И надеемся, что без поддержки нас не оставят.