«Театрал» начинает подробно рассказывать об участниках международного фестиваля русскоязычных театров «Мир русского театра», который в этом году пройдет с 5 по 9 сентября в онлайн-формате. О Центре интернационального театра во Флоренции (Италия) мы поговорили с его основателем и руководителем Ольгой Мельник.
– Ольга, расскажите, когда и как пришла идея основать Центр интернационального театра?
– В 1993-м году познакомилась со своим мужем-итальянцем и переехала с ним в Италию. К тому моменту в России у меня еще не было карьеры как таковой – работала как актриса и как руководитель театра-студии с детьми. Режиссерской работой занялась уже здесь. Было очень сложно начинать, потому что итальянского языка я не знала абсолютно. И когда поняла, что найти работу как актрисе или как режиссеру в уже готовом театре не получится, я создала свой. И с 1994-го года в Италии существует Центр интернационального театра. По началу он был абсолютно интернациональный, фактически все участники были из разных стран — Америка, Швейцария, Корея, Италия, Россия, Израиль и так далее. Но со временем наша деятельность сосредоточилась на России и Италии, потому что остальные ребята вернулись к себе на родину. А русские и итальянцы — это костяк труппы, которая с тех пор существует.
– Многие русские театры зарубежья «выросли» из театральных студий. Часто – из студий для детей и подростков. Но вы, насколько я понимаю, сразу стали обучать актерскому мастерству взрослых?
– Да, мы тоже начали с театральной школы и сегодня все, кто есть в труппе – это мои ученики. Я сразу открыла театральные курсы для взрослых. И долгое время была руководителем профессиональной театральной школы, которая выдавала по окончании трехлетнего обучения европейский аттестат актеров. Профессиональное образование многих интересует, хотя в Италии актерами работать никто особенно не хочет. И все мои ученики – их в первом выпуске было 26 человек – нашли работу, которую можно совмещать с театром, потому что на заработок актера сложно прожить.
– Вы сейчас в статусе любительского или профессионального театра?
– С самого основания у нас статус любительского театра. Труппа сейчас около 40 человек. И многие, кто с нами с основания, приводят в труппу своих родителей, детей и даже внуков. Какое-то время мы были профессиональным театром, но работа в таком формате сопряжена с большими сложностями, в том числе – финансовыми. Поэтому мы опять вернулись в категорию любительских.
– При этом у вас в труппе сплошь артисты с профильным образованием.
– Да. И артисты, и музыканты, и лайт-дизайнеры, и дизайнеры одежды, и художники, и скульпторы и так далее. У нас много представителей разных творческих профессий, что дает возможность заниматься многими театральными жанрами. У нас театр образов, визуальный театр, театр марионеток, театр теней и так далее. Это то, через что ребята, которые приходят с образованием артистическим, нетеатральным, реализуют свой творческий потенциал.
– За время существования Центра интернационального театра было выпущено более 100 спектаклей. К каким авторам вы преимущественно обращались? Как выстраивали репертуарную политику?
– Начнем с того, что у нас действительно есть репертуарная политика. В Италии нет театров, которые живут с репертуаром. Но я привезла из России свое понимание театра, который мне нравится, которым мне хочется заниматься. Поэтому у нас сейчас в репертуаре 58 спектаклей. С итальянцами делать итальянское не очень интересно, поэтому у нас больше французских, английских, американских, японских авторов. Но в процентном соотношении, конечно, больше всего русских писателей – это и Эрдман, и Булгаков, и Бунин, и Чехов, и Достоевский, и Пушкин, и Гоголь… Из современных русских авторов – Сергей Козлов, Григорий Горин. Еще десять спектаклей поставлены по моим собственным пьесам. И зритель относится к нам как к театру с русским колоритом, с ярко выраженной русской театральной традицией.
– Волна отмены русской культуры, которая началась в Италии из-за ситуации в Украине, вас лично или ваш театр как-то затронула?
– Мир сейчас очень странный. Я все боялась, что на мне, как на русской, эта ситуация может сильно отразиться. В театре в это время мы доигрывали сезон с русскими авторам. Но зрителя меньше не стало. А со спектаклем «Ведьма» по Чехову нас даже пригласили на итальянский фестиваль как представителя русской культуры. Там мы взяли две премии из четырех возможных, чему очень рады. Для меня это важно, потому что я продолжаю здесь жить и работать. За эти годы так много сделано, что было очень тревожно, когда начали отменять лекции о Достоевском в университете. А когда хотели сносить ему памятник, мы как раз играли «Белые ночи». Но нашего театра эти преследования, к счастью, не коснулись. Пока живем.
– Центр существует не за государственный счет?
– Если просим помощи, то нам не отказывают. Но мы существуем на свои средства, которые сами зарабатываем, играя наши постановки. Спектакли продаются: зритель не только покупает билет, но иногда и заказывает спектакль, чтобы мы кому-то по какому-то поводу его сыграли. На этом держится наш бюджет.
– Центр интернационального театра — это авторский театр, где режиссером большинства постановок являетесь вы?
– Да, авторский проект и почти все постановки мои. У меня очень дружная труппа, которая по климату напоминает семью. У нас много пар, которые встречаются, а потом женятся, у нас много мужей и жен, которые приходят в труппу, когда видят, что их близкие пропадают в театре целыми днями.
На закрытии сезона полтруппы только, человек 40, собралось за длинным-длинным столом. Остальные были уже на отдыхе в разных частях Италии. Но мы сделали видеоконференцию и поднимали тосты друг за друга. Была очень хорошая атмосфера, такой маленький островок счастья. Я даже не знаю, мы больше любим театр или ту атмосферу, которую мы создали.
– Выпускники этих курсов пополняют труппу театра?
– Я беру на курсы учеников с расчетом на то, что потом они останутся у нас в труппе. Взрослых набираю не больше десяти человек в год, и сколько из этих десяти человек дойдет до третьего курса (не будут отчислены, будут учиться хорошо, в спектаклях играть и так далее), столько и останется у нас в труппе. Два человека – значит два, все десять – значит все десять. Вся наша труппа – это мои ученики.
Полную версию интервью читайте в сентябрьском номере «Театрала».