«Театрал» продолжает знакомить с участниками международного фестиваля русских театров «Мир русского театра», который в этом году пройдет с 5 по 9 сентября в онлайн-формате. Сегодня рассказываем об участнике из израильского города Ашдод – «Товариществе актеров», руководитель Илья Боровицкий.
– Илья, «Товарищество актеров» – это театр, у которого…
– Это не совсем театр, скорее – вариант антрепризы. В силу ряда обстоятельств у нас нет постоянной труппы, поэтому сотрудничаем с приглашенными артистами. Хотя есть актеры, с которыми я работаю постоянно.
– Стоит оговориться, что в вашем случае это не та антреприза, к которой принято относиться с пренебрежением из-за того, что она ставит во главу угла получение прибыли.
– Да, но в моем понимании театр — это плюс-минус постоянное место, постоянная труппа и показ хотя бы двух-трех спектаклей в месяц. Не хочу выдавать желаемое за действительное.
– Каким образом происходит финансирование спектаклей? В случае с антрепризой – это обычно частные инвесторы.
– Все проекты, которые у нас были, в какой-то мере субсидированы государством. Была специальная организация, которая предоставляла финансовую помощь в реализации музыкальных, хореографических и прочих культурных проектов, с участием новых репатриантов.
В случае с нашим коллективом я выбирал пьесу, писал бюджет будущего спектакля и количество актеров. В последнее время мы выпускали моноспектакли, поэтому задействованы были один актер или актриса – новые репатрианты.
С частными инвесторами у нас как-то не получается. Один раз было пожертвование, кажется, из России, и все. Может, надо решать эту проблему более настойчиво, но я даже не знаю, к кому обращаться. Страна-то маленькая, все очень непросто. И так не только у нас. Татьяна Дербенева, руководитель театра «Диалог» в Копенгагене, говорит, у них тоже все сложно.
– Тем не менее «Товарищество актеров» существует с 2003 года. Как пришла идея его организовать?
– Я по профессии режиссер-педагог, до репатриации 12 лет проработал на кафедре режиссуры в Самарском институте искусств, который и окончил. Ставил там учебные и дипломные спектакли. Приехав сюда, пытался найти работу, связанную с театральной педагогикой, но не получилось. И тогда решил: раз меня не хотят брать на работу в качестве педагога по актерскому мастерству, надо создавать свою студию. Когда я только организовал ее, то занимался исключительно с подростками – это был молодежный любительский театр. Через некоторое время заметил, что многие мои коллеги ставят спектакли и маленьких театров в Израиле стало очень много. Решил тоже попробовать. Выбрал французскую комедию Клода Манье «Блэз», которая пользовалась большим успехом у зрителя – мы ее уже ставили со студийцами – и перенес на большую сцену с исключительно профессиональными артистами. Мне так понравилось работать над спектаклем, что решил продолжить этим заниматься.
– За годы существования театра создано уже около 15 спектаклей, которые играются на русском и на иврите. К каким авторам преимущественно обращались и почему?
– Возникал вопрос дальнейшего проката этих спектаклей, поэтому выбирал пьесы по многим критериям. Начиная с творческих – авторы, которых я хотел бы ставить – и заканчивая прозаическими. Например, количеством участников и сложностью декораций. В последние годы в силу финансовых причин ставлю исключительно моноспектакли. Их уже пять или шесть в репертуаре. Было поставлено также несколько спектаклей для детей, например, – «День рождения кота Леопольда», но и в них было тоже небольшое количество действующих лиц.
В принципе, если отбросить эту прозу жизни, я старался всегда брать хорошую качественную драматургию: Чехов, Гоголь, Кокто, Горин, Петрушевская, Разумовская.
Иногда в шутку говорю, что поставил двух лауреатов Нобелевской премии в области литературы: пьесу – Дарио Фо «Я жду тебя, любимый» и спектакль по книге Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо».
Одна из последних премьер, которую успели поставить и несколько раз показать до первого карантина – это моноспектакль по пьесе очень интересного, талантливого драматурга Керен Климовской «Тот вечерний несказанный свет».
– А как обстоят дела с молодежной студией, которая работает при театре?
– Наша студия для детей и подростков продолжает свою деятельность. За все время у меня было пять выпускников, которые пошли учиться дальше, стали профессиональными актерами и сейчас работают, в основном, в Тель-Авиве.
В последние шесть лет мы с учениками репетируем и показываем спектакли исключительно на иврите. Потому что дети, ребята 10-12 лет, уже не говорят по-русски. Но я же не могу сказать девочке или мальчику: «Ты вообще не говоришь на русском, я с тобой не буду заниматься». Просто не имею права. Кроме того, у них очень хороший актерский потенциал, давно таких учеников у меня не было. Может быть, мы с ними даже попробуем сделать молодежный театр, который будет ближе к профессиональному.
– Насколько в Израиле в принципе популярен театр? В том числе как досуг для детей?
– Наверное, не очень. В стране есть пять-шесть театральных школ и два высших учебных заведения, где готовят актеров. Но я не думаю, что театр как вид творчества занимает в Израиле лидирующие позиции. У нас были анекдотические случаи, когда министр культуры – к счастью, уже бывший – на всю страну заявляла, что она Чехова знать не знает и знать не собирается. Это, конечно, крайности, но на государственном уровне театр, действительно, на мой взгляд, не в почете. Здесь важнее классическая музыка. А театром в Израиле занимаются, скорее, энтузиасты – есть достаточно много различных любительских театральных коллективов, которые продолжают работать несмотря на трудности.