В 2016 году народный артист Грузии Борис Казинец стал лауреатом премии «Звезда Театрала» за то, что создал в Вашингтоне Театр русской классики (награда вручалась в номинации «Лучший русский театр за рубежом»). Однако сегодня разговор о другом – Борис Михайлович отмечает 90-летний юбилей, который планировал провести в Тбилисском государственном театре им. Грибоедова, где прослужил четверть века.
– К сожалению, из-за пандемии планы пришлось переменить, – говорит Борис Михайлович. – Отмечать юбилей сейчас очень тревожно, такая обстановка в мире, что пришлось отменить поездку в Грузию, где я хотел отметить еще и 70-летие своей творческой деятельности. Собирался представить свой новый моноспектакль «И влюблюсь… до ноября» – это такая воображаемая поэтическая дуэль между Пушкиным и Лермонтовым, поставленная по двум поэмам – пушкинскому «Графу Нулину» и лермонтовской «Тамбовской казначейше». Но все поездки отменили еще в начале года, и даже здесь, в Вашингтоне, спектакль пока нельзя играть перед зрителями. Поэтому режиссер-оператор Шамиль Наджафзаде предложил мне сделать из этого моноспектакля фильм. И, как мне кажется, идея удалась.
А поскольку 90 лет – это дата знаменательная, торжественный вечер все-таки состоится. Мы проведем его в Российском культурном центре, который находится в Вашингтоне. У нас с этим центром добрые отношения. Они нам дают возможность играть на своей сцене бесплатно, что очень важно, потому что аренда помещения стоит больших денег. А мы просто не в состоянии заработать своим спектаклем то, что на других площадках просят за один вечер.
Тем более это не один вечер. Надо же репетировать 3-4 дня. И Марк Андреевич Калинин, директор центра, предложил организовать у них праздничный вечер по случаю моего юбилея. Мероприятие будет проходить в небольшом саду. Мы устроим премьерный показ фильма «И влюблюсь… до ноября», а также презентацию журнала «Русский язык в Америке». Этот номер журнала во многом посвящен нашему театру. Сад при центре небольшой, и мы сможем принять немногим более тридцати гостей. Хотелось, чтобы на этом вечере была блистательная Елена Соловей. Но она живет в НьюДжерси, а в условиях пандемии приехать в Вашингтон не так просто.
– Елену Соловей в России не забывают и любят по-прежнему…
– С Леночкой мы дружим еще с начала 90-х, когда играли в театре «Блуждающие звезды» под руководством Александра Журбина. Александр Борисович организовал русско-американский театр и пригласил в труппу профессиональных советских актеров. О том, что в этот театр идет набор, мне сказала моя жена Светочка, она прочла объявление в газете «Новое русское слово». На прослушивание приехали многие известные актеры Елена Соловей, Михаил Калиновский из Малого оперного театра Петербурга (Михайловский театр – «Т»), Юрий Наумкин, бывший актер «Ленкома», и знаменитый Борис Сичкин. С этим выдающимся комиком мы потом играли в паре в мюзикле Журбина «Молдаванка…Молдаванка». После нескольких спектаклей он сказал мне: «Сынок, играй ты, мне это всё так надоело…»
С Еленой Соловей я играл в спектакле «Танго в сентябре», с которым театр объехал множество городов Америки и Канады. Пьесу специально для театра «Блуждающие звезды» написал драматург Борис Рацер, а музыку –Александр Журбин. В этой пьесе практически наша жизнь. Лена играла богатую американку, которая заказывает ремонт своей квартиры, а я играл того, кем и бывал иногда – маляра. Одно время я красил дома. И человек, который приходит к героине, тоже не простой работяга, а профессор медицины. Он никак не может осилить английский язык на хорошем уровне и поэтому тоже, как и я, занимается подработкой. Вот такая пьеса. Кончается хорошими взаимоотношениями мужчины и женщины, которые идут в ресторан и танцуют танго.
– Читала, что вы не только дома красили, но и готовили на продажу пирожки, пельмени и вареники.
– Благодаря пельменям я попал на радиостанцию «Голос Америки». Но прежде хочу сказать, что наше с женой пребывание в Америке – это вообще 1000 и 1 ночь, потому что мы же приехали, ничего не знали о жизни этой страны. Ни Света, ни я даже не знали английского языка. У нас была очень сложная ситуация. Чем мы только не занимались. В том числе делали пельмени и пирожки. Их заказывали все церкви и русские магазины в округе. Староста одной русской церкви, куда мы носили пельмени, как-то сказал: «Боренька, мы узнали, что вы вроде бы хороший актер. Вы что все время будете пельменями заниматься? Я вам дам телефон, позвоните на “Голос Америки”».
Я удивился, это же государственная организация, а у меня даже нет грин-карты, но староста настоял, дал номер телефона и сказал, что я должен найти там Олега Рудника. Звоню по этому телефону, отвечает красивый баритон. Спросил у него: «Вы Рудник, Олег, а как по отчеству?» Когда узнал, что он Львович, представился – это Боря Казинец. Он потерял дар речи. Дело в том, что, когда я играл в Ростовском театре, где худруком был его отец, Лев Сергеевич Рудник, бывший худрук БДТ, Олег бегал за мной и просил: «Дядя Боря, дайте шпагу поиграть».
На радио «Голос Америка» он был тогда ведущим автором и представил меня редактору по имени Натали, вроде бы дальней родственнице Наталии Гончаровой. Олег сказал ей: «Такого диктора вы больше не найдете». Мне дали возможность выйти в эфир, я справился, и меня пригласили на работу. И хотя проверка продлилась год и два месяца, это было большое счастье. Потому что без грин-карты на серьезную работу нас с женой не брали. А тут такая удача – «Голос Америки». Я работал ночным диктором, вещал с двенадцати ночи до семи утра. Мой друг Алик Левицкий даже бросил в Москве такую фразу: «С чего начинается Родина? – С голоса Бориса Казинца». Получилось так, что моим вещанием заинтересовался ведущий Первого канала Тимур Кизяков, который тогда делал передачу «Пока все дома». Он прилетел в Америку, чтобы рассказать о житье-бытье русского диктора в США, и первая передача снималась на нашей кухне.
Когда в семь утра на радио заканчивалась смена, я бежал на автобусную станцию и четыре с половиной часа ехал до Нью-Йорка к Саше Журбину на репетицию. А ночью снова уезжал в Вашингтон. Светочка меня уже встречала на автовокзале и везла на радиостанцию «Голос Америки». Спал только в автобусе.
– Но, наверное, благодаря этой работе вы получили грин-карту?
– Грин-карту мы получили просто фантастически. Был юбилей – пять лет нашему театру «Блуждающие звезды». Фестиваль русского театра шел в течение десяти дней, и все это время мы играли на сцене Американской Академии.
В один из дней после спектакля «Танго в сентябре» в зале остались две женщины. Они подошли ко мне и стали расспрашивать о том, кто я и как я появился в Америке. Я посетовал, что у нас с женой нет грин-карты, хотя живем здесь пять лет. А женщины эти оказались сотрудницами благотворительной организации ХИАС, и они пообещали сделать нам карту, только для этого надо прислать документы и рекомендации от трех американских поручителей.
Я заручился под держкой Александра Журбина, радиостанции «Голос Америки», а с третьей рекомендацией получилось очень забавно. На обеде, который организовала наша соотечественница из Грузии, присутствовал очень известный американский журналист, который был 4 года корреспондентом New York Times в СССР. Меня с ним познакомили, и выяснилось, что еще в советские времена он видел меня на сцене Тбилисского театра и припомнил. Он дал мне третью рекомендацию – просто эссе, строчек десять, но каких! Это была очень важная рекомендация и через неделю нам с женой сделали грин-карты.
Это дало мне возможность передвигаться не только по США, но и выезжать в другие страны. И я стал ездить в Монреаль, сотрудничал с Театром имени Леонида Варпаховского. А в Нью-Йорке еще играл и в театре STEP, у моего друга Славы Степнова.
– Несмотря на творческие успехи, вам в Америке поначалу приходилось нелегко. Почему же вы решили там обосноваться?
– Дело в том, что мы с женой не эмигранты. Всё гораздо серьез нее. Я уехал в Америку из Грузии, где работал в Русском театре имени Грибоедова. Все складывалось прекрасно, много ролей, звание Народного артиста Грузии. Но в мою судьбу вмешалась политика. Так сложилось, что Шеварднадзе Эдуард Амвросиевич тепло относился к театру и бывал на спектаклях, в которых я играл. И, в конце концов, я стал постоянным участником концертов на торжественных заседаниях и приемах. А Света в то время была директором-распорядителем театра. И когда к власти пришел Гамсахурдия, нам в Грузии стало жить небезопасно. В Министерстве культуры оценили наше положение и оформили нам творческую командировку в США на три месяца. Летели мы через Москву, там же в течение трех дней получили визу и вылетели в Америку. В районе Вашингтона проживала моя двоюродная сестра Ида. Она приютила нас в своем доме и очень помогла на первых шагах. А дети наши остались в Грузии, поскольку мы их не могли взять с собой – это же была творческая командировка. Потом, когда мы их уже могли вызвать, они не согласились переезжать и правильно сделали. Без хорошего знания языка здесь очень трудно найти место, достойное твоих знаний и возможностей.
– Как вам удалось буквально через год после приезда в США открыть свой театр?
– Театр возник, можно сказать, спонтанно. Однажды ко мне подошла группа эмигрантов, они знали, кто я, и попросили организовать драмкружок. Мы с ними сделали театрализованное представление в память о Есенине. Кстати, этого поэта предложили именно они. Представление всем понравилось, и мы провели еще и Пушкинский вечер. Потом возникла идея поставить «Сказку про Федота-стрельца, удалого молодца» Леонида Филатова. И так постепенно образовался театральный коллектив. Мы назвали его «Надежда», потом переименовали в «Театр Бориса Казинца», а с 2006 года он называется «Театр русской классики». В числе русских авторов: Чехов, Островский, Твардовский, Шукшин, Шендерович и многие другие.
Из премьер – моноспектакль по Гроссманут «В городе Бердичеве», а также спектакль, о котором я уже говорил – «И влюблюсь…до ноября». Сейчас я увлекся темой «маленького человека». А родилась эта идея любопытнейшим образом. В передаче «Лучше всех» я обратил внимание на малыша, который читал «Балладу о маленьком человеке» Роберта Рождественского. У меня это засело в голове и поскольку все «мы вышли из гоголевской шинели», у меня вдруг возникло желание поставить моноспектакль по этому произведению. И сейчас я работаю над инсценировкой гоголевской «Шинели».